Главный архитектор Ялты, работавший в «Крым НИИ проект» в 1950-1970 годы, всю жизнь свободное время посвящал творчеству. В экспозиции представлены его живописные и графические произведения разных лет.
Творчество Петра Андреевича Старикова обладает безусловно высокой художественностью.
И не только потому что восхищает нас умной декоративностью монотипий, музыкальной цветностью пастелей и клубящимся пространством темпер; не только потому что он определенно всегда узнаваем, как всякий состоявшийся художник; не только потому что, пораженный красотой, побуждает к постоянному ее сопереживанию; не только потому что его работы хочется иметь у себя перед глазами дома, но также и потому что все его искусство представляет собой неустанный творческий поиск, как будто художник, воплощая каждую конкретную идею и создавая каждую конкретную работу, неуклонно ищет ответ на конечный вопрос бытия. Это чувство только укрепляется, когда видишь как работы эти выстраиваются в параллельные и пересекающиеся ряды, объединенные повторением одних и тех же тем, мотивов, композиций, цветовых кодов и гамм. Это не блуждающие, гуляющие, а именно упорно повторяющиеся сюжеты – как 100 видов Фудзи – и многое уже смыто временем – раздарено, продано, сгинуло.
Интересно, что некоторые образы замыкаются в рамках только одной техники, как «рериховские» холмы в монотипии, другие же настойчиво пробуждаются в разных – от монотипии к пастели, от пастели к темпере и обратно, как цветущий миндаль на фоне дворцов, ворота генуэзской крепости в Судаке, река Учан-Су, корабли на рейде или одинокое судно в бушующем море. По сути, перед нами привычный путь художника-графика, часто думающего сериями или усложняющего каждый последующий оттиск, но здесь этот метод переносится на живопись или живопись, графику, разные их виды и в разное время. Почти невозможно встретить сюжет, исполненный всего один раз. При этом нельзя сказать, что мастер просто улучшает композицию, изменяя ритм или колорит, – он словно пробует иной регистр, чуть выше берет струну, чуть-чуть меняет звучание и в этом его безусловный творческий почерк. Отсюда же идет и любовь к смешению техник в одном произведении.
Другой любопытной особенностью является как бы самостоятельность образов, упакованных в каждую отдельную технику: в каждой из техник он ищет новый стиль – работы, выполненные в монотипии, пастели или темпере легко можно принять за работы трех разных художников. Это продиктовано глубокой погруженностью в материалы, которыми создаются работы, и технологии самого процесса создания. Как конструктор, он складывает образ из заданных линий и форм, изобретая новые способы технической убедительности. Часто, начиная композицию в одном формате, художник меняет его, доклеивая лист с одной или нескольких сторон. Само искусство прямо рождается из ремесла, из материального сочинительства, из рукотворного делания, сотворения, а не сочинения вещи.
Каков баланс сочиненности и впечатленности, придуманности и подлинности, рукодельничанья или хода образа – большой вопрос. Художник любил натуру, работал на пленэре, но также делал только легкие зарисовски с раскладкой цветов, словесные цветовые схемы, проводя затем часы в мастерской, создавая собственную реальность.
Будучи профессиональным и хорошим архитектором, став парко- и градостроителем, он на работе постоянно имел дело с организацией пространства – ведь архитектура – это не столько «застывшая музыка» сколько осмысление и оформление пространства. Такое умение воссоздать живое дышащее пространство на плоской поверхности размерного холста – главное личное достижение Старикова, уникальный опыт, который вы не встретите ни у одного другого художника любого ранга и степени признания, когда из клякс и точек, всполохов и перетеканий фактур, прорывов и сгущений цвета физически рождается некое зияние, а не просто среда, некий первородный хаос, в спиралях воздуха, воды и света, а не банальный конкретный пейзаж. Мне видится здесь несомненная востребованность его творчества в будущем.
Хотя мы знаем, что в студенческие годы в Ленинграде Петр Андреевич учился живописи у Н.А.Тырсы, и тогда мы встречаем у него классические прозрачные акварели и правильный архитектурный рисунок, в дальнейшем он действовал как автодидакт, как самоучка, до всего дошедший сам, каковыми всегда были и мастера старых школ, и импрессионисты, постимпрессионисты, многие художники авангарда. Конечно, в его творчестве различимы адреса вдохновителей: в ярких пейзажных пастелях и натюрмортах – отсвет Ван-Гога, в женских портретах – Эдуарда Мане, в морских пучинах – Уильяма Тернера. Но это именно отсвет, толчковая опора. Остальное – своя работа, собственный сплав. Да и кому это мешает? Как караваджизм Рембрандта или панафриканизм Пикассо? Загадочно другое: почему в сюжетных сценах и некоторых портретах отчетливо проявляется стилистика 1930-х годов — не стилизация, а стилистика, как сомнамбулическое воспоминание о времени, когда он учился живописи.
Многие сюжетные сцены — это застывший миг: взмах палочки дирижера, смычка скрипача, касание влюбленных. Но есть и совсем непонятные картины, где таинственные фигуры, исполненные почти религиозного пафоса, превращаются в знаки и символы на фоне мучительного пространства. Какие тени и тайны прошли перед художником? Заглянув в эти пугающие глубины, он странным образом пришел к иконе, где используя рублевскую иконографию и свою точечную темперную технику, написал грозные образы ангелов, строго взывающих к нам в окружении самодельных холодных серебряных басменых окладов.
Петр Стариков - это художник, к которому хочется вернуться – взглянуть еще раз и подумать, подумать и опять взглянуть, войти в состояние картины, постоять перед ней подольше-- видимо, длительность поиска провоцирует долгую жизнь. Дай Бог!
Наталия Бедник,
искусствовед, член Союза художников России,
член Международной ассоциации искусствоведов.
г. Санкт - Петербург
СМИ о выставке:
ForPost: История одной мечты – в Севастополе
НТС: Выставка главного архитектора Южного побережья Крыма Петра Старикова открылась в Севастопольском художественном музее