Александр Воцмуш — автор виртуозных акварелей, способных разогнать уныние и тоску. Он растворил в чистейшей воде цвета, которые наполнены звуками, переходящими от шепота к пению, смеху или крику, а из нее построил на бумаге свою Землю, с жизнью воображаемого приморского города.
Среда. Вечер.
В вагоне из тесаной дубовой доски ехали трое.
Один из них был искателем кладов, и все найденное тратил на двух тайно нанятых им сыщиков, следящих друг за другом. А второй – собирателем самых, казалось бы, простых вещей. Они сошлись, чтобы сразиться в «крестики-нолики». Но бумаги не оказалось, и третий протянул им добротно переплетенный пергаменный кодекс. По его словам — «из кожи убитого им дракона». На страницах был дневник путешествий с описанием впечатлений:
«Импрессионизм» возник при слиянии в сознании европейских художников японской графики с системой приемов масляной картины 17 века, которая была призвана законсервировать обстановку времени. Технический импрессионизм, «победивший Солнце», лишился реальной жизни в сюжете. На впечатление от средневековой выразительности была брошена тень, но она же частично оттенила постимпрессионистическую живопись. Однако опыт Сезанна «с восприятием глаза и длиной человеческой жизни» толкает нас либо к эксплуатации цитат индивидуальных впечатлений зрителя для исполнения образа, либо к цеховой работе, как это, например, реализовано в кино. На противоположной стороне листа этой истории — изображение монументальной башни из слоновой кости, сильно окислившегося цвета…»
Это цвет, которым кисть дуэлянта прочертила наступательный «крест». Послышался вой волков, вскрик ребенка.
За окном покоилось море, небо уже свернулось.
В оправдание своего хода игрок объясняет, что «каждый удар кистью должен быть нанесен точно в цель». Хотя удар может быть кием в шар или ножом в темной подворотне. Второй согласился, что в наши времена совсем не осталось духа самурайского боевого правосудия, очертив себя кругом.
Я вышел на станции, указанной в билете, а на странице моего блокнота оставался рисунок, документирующий состязание тех двоих «хитрецов». Один из них был, кстати, китайским шпионом, снимавшим планы местности.
Вот такая жизнь.
В попытке определения творческого
метода Александра Воцмуша моментально всплывает образ крымского поэта и
художника, создателя виртуозных акварельных пейзажей — Максимилиана Волошина
(1877 – 1932). В 1930 году Севастопольский художественный музей (тогда
«Севастопольская картинная галерея») приобрел у Максимилиана Александровича за 150 рублей
шесть его крупноформатных акварелей. В «Скелете живописи» и других искусствоведческих статьях художник повествует о пройденном им творческом
пути и дает определения основных задач, механизмов и возможностей интерпретации
художественного образа, наблюдаемого им мира, воссозданного в технике
акварельного письма. В сочетании с самой живописью эти тексты обрисовывают «лик» мастера. Он, определивший в гимназическом дневнике соотношения трех искусств
(поэзии, живописи и музыки), предпочтение отдает поэзии, способной, по мнению
автора, сочетать в себе сумму двух остальных. Коктебельский дом, ставший
творческой мастерской-дачей для «художников» Серебряного века, был, чуть ли не
«единственным литературным центром России» по словам поэта Брюсова.
Свои, почти японские, акварели
Волошин с 1917 года дополнял стихотворными строчками, написанными прямо на
изображении. Эти подписи не были названиями или объяснениями, скорее —
равноправными голосами в аккорде, иногда способными совершенно изменить
состояние произведения. Однако порою эти простые истины ввязывают нас в совсем
непростые истории.
«Большинство картин, висящих в
наших музеях, представляют великолепные примеры очень простых замыслов,
отягощенных совершенно излишним техническим балластом»
— эту брешь, отмеченную Волошиным более ста лет назад, сегодня
заполняют произведения Александра Воцмуша.
Очень много параллелей можно
провести между этими двумя художниками, чтобы этого не заметить. Их
произведения — живописные листы, порезанные «бритвой Оккама». Но акварели
Воцмуша более «сочные» за счет уплотненности «замысла».
Этот севастополец совершил
собственное «странствие», обняв краски архаической планеты. Он растворил их в чистейшей воде, а из нее
построил свою Землю, с жизнью приморского города, заселенного бродячими
собаками, рыбаками и музыкантами. И в каждой картине Воцмуш под новым ракурсом раскрывает «величественную бутафорию миров».
Павел Хлебовский, искусствовед
Александр Сергеевич Шумцов
1967 родился в Омске
1987 окончил Крымское художественное училище им. Н.С.Самокиша
1989 – 1991 учёба во ВГИКе на художественном факультете
С 1991 участник выставок
С 1994 работает в технике акварели
1998 участие в аукционе “Sothbey`s”
Работы находятся в частных собраниях по всему миру Живет и работает в Москве и Севастополе.
Правила Воцмуша
Бумага — живое тело. Кисть — развернутое
крыло, кнут, кошачье ухо, клюв. Цвета — звуки, которые с шепота переходят в
пение, смех или крик. Вода — время, которое, высыхая — останавливается. История
листа — то забытое, которое вновь хочется пережить. Воображение — ветер,
способный разогнать уныние и тоску. Процесс написания акварельных листов
напоминает поединок на бамбуковых мечах. В конце обязательно тонкие касания и
поцелуй.
